банальности зла, устройству нацистского режима и его конкретным преступлениям, но и невозможности жить как раньше после катастрофы европейского еврейства.
Теми же вопросами задавались уцелевшие, которых часто мучало чувство вины за то, что они — в отличие от товарищей — спаслись от смертельной машины холокоста.
Любые слова для осмысления чего-то, что показалось бы немыслимой мрачной фантазией еще 20 лет назад, кажутся примитивными, плоскими, пошлыми.
Читать на republic.ru